Пишет: Дамир Пётр Грошин
Заселение (малых) русских в Банат в XVIII веке — иллюстрация: ChatGPT
Когда речь заходит о русских в Банате, история часто сводится к волнам беженцев после Октябрьской революции 1917 года. Однако исторические факты свидетельствуют о том, что (малые) русские появились в этих краях гораздо раньше.
Согласно историческим источникам, массовое прибытие запорожских казаков на территорию современной Воеводины зафиксировано в 1785 году. Однако менее масштабные миграции из Российской империи — как возвращающихся, так и новых переселенцев — начались уже с 1769 года. В тот период Меленци были частью Царской палаты (имперского казначейства), что важно для понимания более широкого демографического и административного контекста.
Эта тема, однако, слабо изучена в отечественной историографии. Некоторые семьи из Меленца и других мест Баната до сих пор хранят семейные предания о том, что их корни ведут на Украину, что указывает на необходимость более глубоких архивных, генеалогических и даже генетических исследований.
Это особенно важно учитывать, рассматривая появления семьи Грошин в Меленцах около 1776 года. Если предположить, что они прибыли с Украины, из села Горошин (старая форма: Грошин) в Полтавской области, и что их фамилия имеет патронимическо-топонимическое происхождение, то их прибытие следует рассматривать в свете сложных миграционных и военно-политических процессов между Габсбургской монархией и Российской империей во второй половине XVIII века.
Акт Придворного военного совета от 10 января 1769 года
Историк Лазар Челап в статье «Переселение запорожских казаков на территорию современной Воеводины в XVIII веке» (Сборник по общественным наукам Матицы сербской, № 24, 1959, стр. 122–123) приводит важный документ: акт Придворного военного совета от 10 января 1769 года. Этим актом регламентируется порядок приема и заселения семей, которые из Габсбургской монархии через вербовщиков были вывезены в Россию, а также других, прибывающих напрямую из Российской империи.
В документе, среди прочего, сказано:
«Надлежит беспрепятственно принимать не только всех императорско-королевских подданных, которые ранее эмигрировали в Россию и теперь возвращаются, но и иностранных подданных, которые из других стран переселились в Россию, если они желают поселиться в австрийских наследственных землях или вступить на военную службу».
Особое внимание уделяется разграничению категорий переселенцев:
1. Возвращенцы: подданные Габсбургской монархии, проживавшие в России.
2. Иностранные подданные: прибывающие из России, но не бывшие её гражданами.
3. Русские подданные: те, кто прибывает непосредственно из России, для них предусмотрен особый режим, включая направление на военную службу.
4. Переселенцы из других областей: те, кто находился в Польше, Молдавии или Валахии, но родом из России, больше не считались русскими подданными и могли быть поселены без ограничений.
Акт также четко определял, откуда можно было допускать переселенцев:
1. Первым путем — через Валахию и Молдавию в Трансильванию, с обязательным прохождением через Военную границу. Там военные власти вели учет и направляли переселенцев в места, где имелись свободные земли.
2. Вторым путем — через Польшу в Венгрию, где их принимали камеральные, военные или провинциальные чиновники и далее направляли к месту поселения — либо в военные округа, либо в провинциальные или камеральные общины.
Для поселения на камеральные земли (как в случае с Меленцами) акт предусматривал принятие как возвращенцев, так и переселенцев из других стран, при условии их пригодности для работы на земле или службы в местной экономике. На таких владениях переселенцы получали дом или участок под дом, а также пахотную землю — обычно в размере, установленном местными предписаниями — чтобы они могли содержать себя и выполнять камеральные обязательства.
Акт также предусматривал, что переселенцам разрешалось выбирать район, куда они будут направлены — Трансильванию, Банат или Славонию — а также вид юрисдикции (военная, камеральная или провинциальная). Для Темишварского Баната было предписано принимать только римокатоликов и «греческих националистов» (вероятно, униатов), тогда как протестантов направляли в другие регионы.
Кроме того, император утвердил денежную помощь: по 6 крейцеров на человека, что, например, для семьи из четырех человек составляло 24 крейцера.
Рутены в Меленцах во второй половине XIX века
Дополнительный свет на вопрос (мало)русского происхождения в Меленцах проливают данные австро-венгерских переписей населения конца XIX века.
Факт в том, что на территории современной АП Воеводины проживает часть населения, которое достоверно ведет свое происхождение из восточнославянских регионов, преимущественно с территории современной Украины. Исторические переселения русинов и украинцев в эти края происходили в середине XVIII века. Наибольшая концентрация — в Бачке.
Перепись населения 1880 года предоставляет важные данные о том, что они были и в Банате.
Перепись рутенов в Меленцах — иллюстрация: ChatGPT
На территории Меленцев (села в Торонтальском округе) было зарегистрировано 13 человек, указавших рутенский в качестве родного языка. Хотя их было немного, эта группа свидетельствует о присутствии в этом селе православных рутенов — народа, происхождение которого связано с Украиной .
Австро-венгерская администрация фиксировала родной язык как «рутенский», что включало украинский, русский или русинский говор восточнославянских переселенцев.
Перепись 1880 года зафиксировала 13 православных рутенов в Меленцах. Анализ фамилий в православных церковных метриках позволяет предположить, что они были старожилами, а не новоприбывшими переселенцами. Уменьшение числа носителей рутенского языка к 1890 году можно объяснить естественным угасанием старшего поколения.
В самых ранних церковных записях XIX века отмечались и культурные особенности: иногда члены семьи указывались с добавлениями вроде «Дида» или «Диди» (укр. «дід» — дед), а священник фиксировал и другие детали, связанные с семейными отношениями и положением в общине.
Новые поколения уже не говорили на языке предков, перейдя на сербский как основной.
Присутствие православных рутенов подтверждается и в других сёлах Баната: Велика Кикинда, Турски Бечей, Бочар и Карлово, с большей концентрацией в восточных областях, особенно в округе Караш-Северин.
Учитывая их религиозную принадлежность (православие), можно предположить, что эти рутены прибыли из восточных, а не западных украинских земель (например, не из Закарпатья, где преобладало греко-католическое население).
Исходя из этих данных, логично допустить, что некоторые семьи, которые сегодня упоминают о своем (мало)русском происхождении, являются потомками именно тех переселенцев. Это касается не только семьи Грошин, но и как минимум двух других семей, чьи устные предания подтверждают аналогичное происхождение.
Процесс ассимиляции, заметный в более поздних переписях, привел к сокращению числа жителей, указывавших рутенский как родной язык.
Хотя в Меленцах и сегодня можно найти некоторое количество несербских семей, их языковая идентичность в большинстве случаев утрачена.
Остается вопрос: знают ли современные потомки свой родной язык, или он, как и многие другие следы происхождения, остался лишь в истории?
Данные переписи 1890 года
В Меленцах был зарегистрирован один мужчина, указавший рутенский в качестве родного языка (что в тогдашней терминологии могло означать русинский, украинский или русский). Он был православным («görög keleti») и в возрасте 60+ лет.
Судя по годам, он родился между 1800 и 1830 годами, и, учитывая его преклонный возраст, вероятно, умер в период с 1890 по первые десятилетия XX века.
Для его идентификации мы опирались на метрические книги православной церковной общины Меленцев за 1890–1895 годы (до введения австро-венгерской системы регистрации). В качестве критерия отбирались все умершие мужчины старше 60 лет, чьи фамилии не имели четко установленного сербского происхождения.
Одним из таких был Афанасий Грошин, умерший в 1890 году в возрасте 90 лет. Он принадлежал ко второму поколению Грошиных в Меленцах, происходя от Михаила — одного из трёх родоначальников этой фамилии в селе.
Хотя мы не можем с уверенностью утверждать, что именно он был тем самым зарегистрированным носителем рутенского языка, существование семейного предания о малорусском (украинском) происхождении указывает на такую возможность.
Вопрос самоидентификации
Помимо языковой и этнической идентичности, возникает вопрос о том, как сами переселенцы и их потомки определяли себя.
Яркий пример — Пётр (1842–1906), правнук родоначальника Савы Грошина.
Согласно семейному преданию, его запомнили как «русского», но неясно, был ли он малороссом (украинцем) или русским из Российской империи — в то время это были чётко различавшиеся этнические категории.
Этот вопрос остаётся открытым и подчёркивает сложность идентичности восточнославянских переселенцев в Воеводине, которые, балансируя между своими корнями и новой средой, формировали уникальную этнокультурную принадлежность.