Дамир Пётр Грошин
«Травой зарастают могилы, — давностью зарастает боль.
Ветер зализал следы ушедших, — время залижет и кровяную боль,
и память тех, кто не дождался родимых и не дождётся,
потому что коротка человеческая жизнь
и не много всем нам суждено истоптать травы…»
М. Шолохов, Тихий Дон.
Встреча с Павловыми, нашими родственниками, из Днепропетровска (сегодня Днепр) на бывшей ЖД станции в Белграде.
Мой покойный отец Иван — это молодой человек, который несёт чемоданы. Это были семидесятые годы двадцатого века. Один из моих предков (дед моей бабушки, то есть отец матери моей бабушки по отцу), серб из Иджёша, уехал добровольцем в Украину и там вновь женился на русской. Его сыновья, повзрослев, узнали, что у них здесь есть сестра, и до распада социалистической Югославии часто навещали её и мою семью Грошиных. Я видел их однажды в жизни, непосредственно перед распадом федеративного государства. Мне было около шести лет.
Помню, что играл с тётями Наташей и Снежаной, одна на три года старше, а другая на два года младше меня. Они говорили на русском, а я на сербском. Мы не особенно понимали друг друга, но языковой барьер не был препятствием для игры. Благодаря этим родственникам, происходящим от серба из Баната, с раннего детства я входил в контакт с русской культурой. У нас в доме было полно предметов из когда-то существовавшего Советского Союза. Я рос, окружённый этими предметами и рассказами о бабе-тётке Вале, деду-дяде Славику и остальных, но не особо осознавал, что у меня тоже есть корни, по мужской линии, из мест, где отец моей прабабки построил новую жизнь, вероятно, в долине реки Днепр. Осознание этого возникало постепенно через рассказы моего прадеда Маринка, деда моего отца, которые он время от времени мне пересказывал до моего двенадцатилетия. Часто проводил он время со мной. Умер он в 1995 году. Двадцатилетний, я помнил, что он четыре года провёл в плену на одной ферме в Германии во время Второй мировой войны, и что, поскольку его там часто кормили картошкой, до конца жизни он не любил её есть, что какой-то предок «призятился» в доме Барничей, женившись на их единственной дочери, поэтому у нас есть семейное прозвище «Барничевы». И что на семейном участке на Большом кладбище в Меленцах похоронен некий русский родственник по фамилии Грошин, но не более того.
Воодушевлённый историями о семье, которые мне часто рассказывал прадедушка, в 2004 году я приступил к исследованиям своих предков по мужской линии, а также к поиску своего родственника Грошина, этнического русского.
Я был студентом первого курса на Отделении социологии Философского факультета в Белграде. Исследованиями я занимался время от времени в течение всех четырёх лет учёбы, а полученные знания оформил в дипломной работе «Меленцы: контекст местной социальной и семейной жизни (1751-1918)» в 2008 году. Годом позже, по предложению дипломной комиссии, была опубликована книга с тем же названием, и теперь она, независимо от меня как автора, живёт своей жизнью. Она путешествует по миру, рассказывает обо мне и о нас. Она повествует о том, как русские из Украины стали сербами, но сербами, которые в своих преданиях о семье продолжают сохранять осознание своего русского происхождения, о части своей русской идентичности.
Русский родственник по фамилии Грошин, похороненный вместе с Грошиными на кладбище, которого я сначала безуспешно искал, на самом деле Пётр, который в качестве зятя пришёл в дом Барнича и которого ласково называли Пера.
Однако сначала меня сбила с толку эпитафия на сербском языке. Между тем, мне говорила покойная бабушка, мать отца: «Когда мы ходили на кладбище, Маринко говорил, что это памятник Пере Русу.» Хотя Маринко было всего шесть лет, когда его отец и дедушка погибли от испанки, а это произошло зимой 1918/19 года, очевидно, что память о его прадеде сохранилась в семье, и известно, что он жил с несколькими старшими братьями, матерью и бабушкой по отцовской линии. Однако Пётр не был родоначальником семейной династии, но именно с ним начался новый период, когда в начале шестидесятых годов девятнадцатого века он продолжил жизнь в доме Барнича, покинув тот дом, в котором наши предки жили с 1776 года.
Пётр был потомком родоначальника. Родоначальник звался Савва и он был лишь одним из троих, кто обосновался в Меленцах. Бывшая собственность Барнича по-прежнему принадлежит нам, то есть её часть. Но неизбежно, ассимиляция бы в любом случае произошла, и если бы он остался в своём доме предков, как это произошло и с другими Грошиными, а также с другими семьями, которые также знают, что их происхождение из Украины.
Однако через семейные истории, передаваемые из поколения в поколение, сохраняется этническая самобытность, несмотря на неизбежное влияние ассимиляции, возникающее вследствие сосуществования с основной группой, а также под воздействием политических давлений с высших уровней, которые возникают в определённые исторические моменты. В такие периоды нам приходилось идентифицироваться иначе, или же по определённым причинам административные аппараты стран, к которым принадлежали Меленцы, просто не признавали нас в переписных рубриках. Это оставляло пространство для самоидентификации. Мы, кем бы мы ни были, или даже будучи потомками большинства, благодаря своим родителям, дедам и бабам, прадедам и прабабкам, а также множеству поколений до нас, мы также (частично) осознаем тот факт, что мы являемся членами (и) этнической группы, не составляющей большинство. Мы научены этому с ранних лет.
Семейные предания бережно передаются между поколениями с единственной целью — ради сохранения семейной группы. Потому что, когда вы живёте в определённой среде, где изучается язык этнического большинства и на нём говорят каждый день, и если эта группа также культурно близка к вашему меньшинству, сохранение родного языка всегда является проблемой.
Грошин — это фамилия, под которой проживает исключительно небольшое количество семей в Республике Сербии, в основном сосредоточенных в Автономном крае Воеводина. Среди всех этих семей наибольшее количество находится в Меленцах, населённом пункте в муниципалитете Зренянин. До первой половины двадцатого века это место было их единственным пространственным опорным пунктом, и таковым оно оставалось на протяжении всего девятнадцатого века и, по меньшей мере, в последней четверти восемнадцатого века.
Наиболее ранний письменный след о них в этом месте датируется 1776 годом, когда в документе государственной администрации, касающемся владений, упоминаются трое мужчин с этой фамилией. Самый старый сохранившийся домовой реестр Православной церковной общины Меленцы, который датируется началом девятнадцатого века, содержит три многосемейные родственные общины с этими мужчинами во главе (Pater Families).
В устной традиции, которая передаётся из поколения в поколение внутри семей, речь идёт о братьях, русских из места Грошин в Украине. Предания были собраны от различных семей Грошин, и важно отметить, что одно из таких преданий моя современница, ныне уже почившая, услышала от своего свёкра, родившегося в девятнадцатом веке. Единственное найденное место, которое существует под этим названием в Украине, — это археологический участок бывшей казачьей крепости, рядом с которым расположено современное село Горошино . На самом деле, в исторических источниках мы находим два варианта названия того поселения: Грошин и Горошино. Это местность в сегодняшней центральной Украине, в районе города Полтавы, на левом берегу реки Сула, вблизи её впадения в реку Днепр.
Самый старый письменный след о нём датируется концом одиннадцатого века и упоминается также во время правления князя Владимира Мономаха в Киевской Руси. Кто основал это место, не известно, но известно, что эту область веками населял народ северян, восточнославянское племя. На самом деле, место Грошин упоминается в старых документах как город в Киевском княжестве.
По историческим источникам, за год до появления, а точнее, до самого раннего письменного следа Грошин в Меленцах, место Грошин было частью Запорожской сечи, которая была упразднена российской императрицей Екатериной II в 1775 году. Можно ли считать на данный момент, что предки рода Грошин в Меленцах были запорожскими казаками? Достоверно не известно, но поскольку единственное найденное место Грошин, существующее в Украине, находится в районе Запорожской сечи, логика указывает на такой вывод.
Исследованные исторические факты находятся в корреляции с семейными преданиями и показывают, что существовало три родоначальника Грошиных: Михаил, Арсений и Савва. Предания говорят о трёх братьях «русах» из Грошина в Украине. Предания утверждают о трёх братьях, а в архивных документах указаны трое родоначальников. Конечно, предания не следует воспринимать легковерно, но и не нужно их интерпретировать как «пустые байки». Через межпоколенческий перенос они могут иногда приобрести мифические черты, но, как правило, такие предания содержат и какую-то истину. Например, мой отец знал, что его прадед и прапрадед умерли с разницей в шесть недель: первый — от аппендицита, а второй — от тоски по умершему сыну. Однако данные из метрических книг показывают, что оба умерли от испанки зимой 1918/19, безусловно, с разницей в шесть недель. Также, как и я, он знал о каком-то родственнике «русу», который был Грошин, и которого наши предки похоронили у нас на кладбище, но не знал, о ком идёт речь. Он знал, что это было примерно во время Первой мировой войны. Речь идёт о Пере Грошином, который умер в 1906 году, прадеде по линии отца, а также о моем прадеде Маринко. В отличие от моего отца, дед Стеван и прадед Маринко знали, что речь идёт о Пере, но я узнал об этом позже, много позже, после их смерти. Пера был праправнуком родоначальника Савы, а Маринко — Периным, а я — Маринков. Мой отец говорил мне, что я девятый или десятый в роду. На самом деле, я десятый. Снова одно совпадение предания с данными из метрических книг.
Но всё это, что мы уже знаем, из предыдущего исследования, как и то, что в Украине действительно существует место Грошино, и оно исторически связано с территорией Баната, потому что именно банатцы (под руководством Текели, области Нова Сербия и Славяносербия в Украине) исполнили решение императрицы Екатерины II о ликвидации Запорожской сечи в 1775 году, к которой принадлежало поселение Грошин. Вопрос только в том, находилось ли место Грошин в Украине, о котором идёт речь в предании, в Запорожской сечи (поскольку другого места с таким именем, похоже, нет), и каким образом они прибыли сюда? На волне колонизации, которую проводила Габсбургская императрица Мария Терезия в середине XVIII века (для населения западной Украины), или на волне ликвидации Запорожской сечи в 1775 году (для населения восточной Украины)? Но место Грошин находится в восточной Украине, и здесь возникает большая дилемма, так как известно, что запорожцы массово (официально) прибыли на десять лет позже, но неизвестен эпилог исхода всех казаков после упразднения Сечи.
В эти дни я начал новое исследование, цель которого выяснить, как Грошины появились в Меленцах. Учитывая, что австрийская администрация считала их жителями Меленцев в 1776 году, я предполагаю, что в австрийских архивах, прежде всего в Военном архиве в Вене, должна быть информация о том, из какого места и каким образом они прибыли.
На этом месте стоит упомянуть, что в 1743 году в населении Футог был зафиксирован некий Marco Groszin. Этот список на латинском языке представлен в книге Душана Поповића, которая касается сербского и прочего населения Бачки. Поповић перевёл фамилию Groszin как Грошин. В ранних и поздних переписях старейшин футожанских домохозяйств, которые такжепредставлены в книге, фамилия Groszin не упоминается. Вопрос в том, существует ли связь между этим бывшим жителем Футога и тремя Грошинами в Меленцах, которые в книге, касающейся Баната, 1776 года, упоминаются как Maxa, Arsa и Savva Groschin (список на немецком языке).
Поскольку Поповић опубликовал и книгу, посвящённую Срему, я также ознакомился с ней. В ней упоминается только Илья Грошич (лат. Illia Grossics) в селе Дивош.
За исключением упоминания «Грошина» в Футоге в 1743 году и троих Грошиних в Меленцах в 1776 году, ни в одном из других современных воеводинских поселений фамилия Грошин не была упомянута в перечне. На основе предшествующего исследования местных православных церковных книг, датируемых с конца восемнадцатого до конца девятнадцатого века, мне известно, что в девятнадцатом веке в Меленцах жила и сербская семья Грошич, то есть Грошичев. Она появилась гораздо позже, чем Грошины, и не имеет отношения к нам. Между прочим, фамилия Грошич в настоящее время существует в Боснии и Герцеговине, а Грошинич — в Хорватии. Мы всегда (то есть с момента самого раннего известного источника) были Грошин и никогда не имели суффикса «ич». Мы всегда были восточноправославными.
Кроме того, фамилии, основанные на слове “грош”, включая фамилию Грошин, не так уж редки в мире и также существуют в России, среди русского населения. Наша основа не “грош”, то есть деньги, а фамилия происходит от места происхождения — Грошин — Украина, и это ясно подчёркивается в семейных рассказах.
То, что в Меленцах существует фамилия по месту происхождения родоначальника семейной линии, не является тайной — например, Надлачки (Надлак), Семлекан (Семлак), Богарошки (Богарош) и т. д. Также мне известно, что в Молдове существуют Грошины, этнические русские. Вопрос в том, произошли ли они из места Грошин в Украине или их фамилия возникла на другой основе, скажем, денежной? Это вопрос, и в настоящее время я занимаюсь поиском ответа.
Тем не менее, фактом является то, что была найдена трасса пути казаков из Запорожской сечи в Добруджу в Румынии, которой они последовали сразу после ликвидации Сечи. Известно, что ветвь запорожских казаков в Добрудже основала Дунайскую сечь, прежде чем массово появиться на территории Баната в 1785 году, который сегодня входит в состав Сербии . Были ли эпизодичные миграции казаков из Добруджи в Банат и до 1785 года? Это возможно и требует дальнейшего исследования.
Важно отметить, что в 1774 году со стороны Кикинды, Меленцев и ещё нескольких близлежащих населённых пунктов была инициатива по созданию в этом районе Баната, то есть в Торонтальском уезде, привилегированного Великокикиндского дистрикта. Дистрикт существовал с 1776 по 1876 год. Важно подчеркнуть, что жители дистрикта имели статус свободных граждан, то есть не имели статуса крестьян.
Фактом является то, что на территории сегодняшней Воеводины живёт часть населения, чьё происхождение с уверенностью связывается с Украиной, и известно, что сегодня это население делится на украинский и русинский этнос. Их иммиграции происходили примерно в середине восемнадцатого века. Также в румынской части Баната есть потомки бывших жителей Украины (Буковины). Факт, что в прошлом в Меленцах жили жители, чьи корни находятся в Украине, подтверждается не только преданиями, дошедшими до нас, но и переписями населения. Согласно переписи 1880 года, в Меленцах проживало тринадцать человек, говорящих на рутенском языке как на родном. По данным переписи 1880 года видно, что православные рутены, хотя и в меньшем количестве по сравнению с Меленцами, были и в Великой Кикинде, Бочаре, Карлове, Новом Бечею, а также в других областях Баната. На самом деле, больше всего их было в наиболее восточной области Караш-Северин, немного меньше — в Тамишском Банате, а наименьшее количество — в Торонтальском уезде, к которому принадлежали Меленцы. Эта информация позволяет сделать вывод, что волна их миграций двигалась с востока на запад. К сожалению, в переписях 1784, 1857 и 1869 годов родной язык не учитывался.
То, что я предполагаю, так это то, что тринадцать рутенов в Меленцах по переписи 1880 года принадлежали одной или нескольким семьям, потомки которых сегодня говорят, что их происхождение из Украины. Логика подсказывает, что если они родом из Украины, то говорили на одном из восточнославянских языков, распространённых в этом регионе (русинском, украинском или русском), и который административный аппарат Австро-Венгрии классифицировал в переписях под названием “рутенский”.
Неопровержимый факт, который ясно подтверждает перепись 1880 года, заключается в том, что рутены действительно существовали в Меленцах, и рутены были из Украины. А если есть материальные доказательства физического присутствия рутенов, родом из Украины, и они были православными, то это приводит меня к выводу, что предания семей, которые утверждают, что они родом из Украины и что их предки были (мало)русами, обоснованы.
Логика также указывает на то, что если они были православными рутенами, то они пришли из восточной части Украины, а не из Закарпатья. Они (и я знаю как минимум о двух семьях, кроме Грошиних, поскольку их члены лично сообщили мне) не говорят, что их предки были сербами-возвращенцами из Украины; они утверждают, что это были русские из Украины, то есть из той части Русского царства, которая сегодня называется Украиной.
Также из переписи видно, что ассимиляция делала своё дело. Реально, знают ли меленчане, потомки каких-либо национальных меньшинств, которые сегодня явно представлены в таблице, родной язык своих предков? Более того, многие даже не считают себя представителями этих народов, а относят себя к большинству — сербам. Осознание этнического происхождения они хранят только в семейных рассказах, которые передаются устно из поколения в поколение. Тем не менее, они всё ещё сохраняют это осознание.
Упомянем также данные переписи 1921 года, которая проводилась в Королевстве Югославия в Меленцах, где было зафиксировано пятеро русских, но не малороссов. Я предполагаю, что речь идёт о людях, которые принадлежали к группе русских иммигрантов, появившихся в Сербии после Октябрьской революции, основываясь на том факте, что и в окрестных местах также проживали русские, особенно в Новом Бечее. Конечно, я не могу подтвердить, были ли среди тринадцати человек, которые в переписи 1880 года заявили, что говорят на рутенском языке, и мои предки, но факт остаётся фактом — в поселении были те, кто происходил из Украины. Но если мой прадед знал, что его прадед был русским, и что другие Грошины говорили о троих братьях русских из места Грошин в Украине (а такое место действительно существует), то у меня нет никаких сомнений, и эта информация подтверждается результатами анализа моей Y-ДНК. Я украинский русский по мужской линии своих предков.