(1893, Омск – 1978, Нови-Сад)
Алексей Арсеньев
Темна твоя дорога, странник,
Полынью пахнет хлеб чужой…
А. Ахматова, 1922
Настоялась душа, как вино,
Как вино на горькой полыни.
А. Сердюкова, 1938
Личность и общественная деятельность Александры Анатольевны Розеншильд фон Паулин, в замужестве Сердюковой (20 августа 1893, Омск – 19 марта 1978, Нови-Сад) выделяют ее из среды новисадской колонии русских беженцев-эмигрантов, прибывших в Королевство сербов, хорватов и словенцев с Юга России в 1920-е годы. В отличие от большинства русских, проживавших в Нови-Саде обособленно, она быстро и прочно вступает в общественную жизнь города и в 20–30-х гг. являет собой пример эмансипированной, образованной женщины.
Будучи преподавателем французского языка в сербской женской гимназии и родного языка в русском реальном училище, А. А. Сердюкова состояла членом сербских обществ Матица передовых женщин и Объединение женщин с университетским образованием, постоянным членом (одно время председателем) новисадского отделения Русской матицы, редактором всех его изданий, была переводчицей и лектором в Матице сербской, устроителем местных “Дней русской культуры” и юбилейных “академий”, любительских спектаклей и литературных кружков в гимназиях. После 1944 года как преподаватель русского языка обеих сербских гимназий и Педагогического института Александра Анатольевна вела и дополнительные языковые курсы в ряде заочных школ.
Сердюкова была сотрудником литературных и педагогических журналов Нови-Сада, Белграда, Суботицы, Скопье, Котора, Цетинье, публиковала очерки в белградской еженедельной газете Русский голос (1931–1941). Нам удалось выявить свыше 80 ее опубликованных работ: эссе, очерков, рецензий, оригинальных литературных сочинений. Помимо того, Александра Анатольевна поддерживала культурные связи со многими городами в стране и за границей.
Ее безоблачное детство протекало в Петербурге в семье отличившегося генерала. Саша упивалась чтением, прогулками по царскосельским паркам, концертами в Павловске, путешествиями по Европе. В 1906–1908 годы – Царскосельская гимназия. В 1911 году с золотой медалью она оканчивает Литейную гимназию и поступает в Женский педагогический институт.
Мировая война, а затем и революция вытесняют на второй план ее кумиров – Софью Ковалевскую и Марию Башкирцеву. Пришлось окунуться в суровую действительность. После напряженных занятий осенью 1916 года Александра сдает государственный экзамен и продолжает учиться в университете, готовит дипломную работу о Жуковском. Семейные обстоятельства вынуждают ее переехать в Киев и заботиться о матери и брате, пока отец находился в германском плену. Она зарабатывает переводами. В 1919 году происходит счастливая встреча с товарищем по университету, однако “разлука стала пожизненной, а любовь – нерушимой”.
Вместе с больной матерью, контуженым отцом и юношей-братом, познавшим окопы и лишения, в октябре 1920 года она эвакуируется с юга России. Французский пароход Сиам причаливает в Которе; в августе 1921 года вся семья перебирается в Нови-Сад. Фактически своим трудом Сердюкова содержит родителей, а в позднем супружестве и часто оказывавшегося без работы своего мужа. Скромная, глубоковерующая, неутомимая женщина огромной силы воли и требовательности к себе, она осталась верной клятве в дневнике: “Сегодня, 17 июня 1917 года, я клянусь служить русской культуре до последнего дня моей жизни!”[1]
С 1906 году Александра писала стихи, не намереваясь публиковать их. К концу жизни их накопилось более трех сотен. Несколько напечатано в эмигрантских журналах[2]. Стихотворения обладают неравными художественными достоинствами, но, объединенные в хронологические циклы, представляют искренний дневник душевных переживаний:
Как арфы звон, неяркие стихи
Я для себя слагаю стройным рядом.
Мне суждены паденья и верхи,
Провалы гор, исполненные ядом.
И я люблю неповторимый миг
Неизъяснимых словом озарений,
Невнятных снов неизгладимый лик,
Огонь и дрожь внезапных вознесений.
В стихах Сердюковой преобладают темы любви, природы и примирения с судьбой. Позднему периоду ее творчества присуща пантеистическая и религиозная созерцательность:
Астры
Подернутые пеплом аметисты,
Вы в полноте роскошного цветенья
Всю силу лета в круге заключили.
Но лепестки, направленные к сердцу,
В серебряном отливе затаили
Грядущей осени последнюю печаль.
Мир
Но если здесь закончена судьба,
Зачем же впредь нести печалей бремя?
И если там услышана мольба,
Отменено обманчивое время?
И вот душа ведет свою ладью
В последний порт умолкнувшего моря –
Узрело сердце вечную зарю,
Глубокий мир смирившегося горя.
На русском языке Сердюкова опубликовала драмы-мистерии “Совершенная любовь” и “Святая Русь”[3] – символическое отображение войны и анархии, надежд на воскресение России. Вторая драма написана частично в стихах, обе они не предназначались для сценического исполнения.
Однако центральное место в творческом наследии А. А. Сердюковой занимают статьи о русской литературе, опубликованные на сербском языке. Эти работы выходят за рамки хрестоматийных разборов литературных произведений. Они отличаются научным подходом, глубоким проникновением в мир писателя, доступностью изложения. Интерес представляют эссе “Русский Петрарка – Константин Батюшков” и “Мистическая поэзия Владимира Соловьева”[4]. Но мы ограничимся кратким обзором других ее работ.
Пушкинский 1937 год дал возможность Сердюковой вновь засвидетельствовать свою любовь к великому поэту. Она читает публичные лекции, принимает участие в устройстве торжеств в Нови-Саде и Белграде, откликается в печати на события, связанные с памятной датой, рецензирует переводы пушкинских стихотворений, публикует очерки. В эссе “Личность и смерть Александра Пушкина”[5] Сердюкова отмечает: “Античность вдохновила его идеалом чистой красоты, возрождение наделило стремлением к личной свободе и культом славы, рационализм – упиванием божественным солнцем разума, романтизм – страстным томлением и роковым разочарованием”.
Целью ее очерка “Трагедия Гоголя”[6] было представить этого писателя как трагическую личность. Из краткого биографического повествования постепенно вырастает “крайний индивидуалист, циничный соглядатай животных инстинктов и тщеславной похоти, проницательный дух, которому открывается все зло и пороки, скрытые под маской благопристойности и красоты… Гоголь переживает целую гамму эротических состояний, воплощает их в своих сочинениях, но не переживает их в действительности – она ему необходима лишь поскольку представляет материал о душевных состояниях”. Сердюкова относит Гоголя к тем редким натурам, “развитие которых зависит не от жизненного потока, а от жизненного совершенствования”, и подводит итоги: “от романтизма он черпает тематику, от реализма – технику, а от классицизма – сатирическое отображение общественных привычек”.
Эссе “Тургенев – европеец и Тургенев – русский”[7] открывается цитатой из парижского письма писателя (1881): “Я уже ощущаю французскую кожу, которая вырастает под русской”. Противоречие между этими кожами, по мнению Сердюковой, является трагичным для Тургенева: “Западный склад ума, отношение к обществу, литературе и науке, позитивизм и скептицизм, а с другой стороны: русское сердце, восприятие природы, любви, смерти, восточная созерцательность, податливость к иррациональным мистическим экскурсам…” Александра Анатольевна подмечает: “Как поэт – он русский, а как писатель – европеец”.
В том же 1933 году она пишет еще один очерк “Любовь в жизни и творчестве Ивана Тургенева”[8]. Выделяя любовь – сердцевину жизни и искусства – как стремление к совершенству, Сердюкова считает, что тема любви у этого писателя и есть самая глубокая, искренняя, тогда как политические, общественные и социальные темы его произведений преходящи. “Однако любовь у Тургенева поэтизирована его утонченным искусством, но не обожествлена, как у Данте, Ламартина или Жуковского”. Отношение писателя к любви она переносит на все его творчество: “Он умел поэтизировать, однако не идеализировать”.
Исходя из предпосылки, что “материал для художественных произведений у великих людей – лишь передача и эстетическое воплощение их личных душевных состояний”, Сердюкова в труде “Личность Федора Достоевского в его творчестве”[9] выводит писателя мучеником, терзающим себя вопросами современности, и провидцем судьбы русского народа.
Эссе “Культ золота и типажи скупцов в мировой литературе” (1938)[10] как бы подытоживает интерес Сердюковой к художественной литературе. В эссе основательно представлены классические образы – от героев античных комедий Плавта до известных типажей из более близких нам эпох. Отличительной особенностью этой работы является обозначение глобальных социальных тем, которые в предвоенные годы все больше занимают Сердюкову и несколько отдаляют ее от литературы.
Своеобразным произведением Александры Анатольевны явился труд “Современность и Христианство”[11] – книга, случайно уцелевшая в одном-двух экземплярах, так как по требованию цензуры Королевства Югославия весь тираж был уничтожен. В книге Сердюковой объединены исправленные и дополненные статьи, опубликованные ею в нескольких журналах 1935–1939 годов. Сам автор в предисловии к книге находит в ней непоследовательность и повторения, тем не менее эта работа представляет кульминацию интеллектуальных исканий Сердюковой, дает обобщающий философский взгляд автора на современный мир.
В труде резкой критике подвергается европейская культура, ее эволюция от эпохи Ренессанса до Фрейда, которая привела к секуляризации духовных ценностей: законов и морали, науки и искусства наряду с институтами семьи и общества, государства и власти. Как и в стихотворениях этого периода:
Вижу –
огромную тень
событья грядущего в мире,
слышу –
прерывистый треск
в прах обращенных костей.
Скудную землю Арей
грозным пожаром палит.
Веку минувшему – честь,
веку грядущему – вопль…
Сердюкова предвещает эпоху кровавых расправ и регресса:
“Колебание между двумя полюсами – влечение к ярому, слепому шовинизму и рационализированному, обезличенному интернационализму – порождает международные и общественные потрясения. Цивилизация пригнана к последнему пределу самоубийственного отрицания собственных положений”. Остававшейся на несколько суженных позициях своего непоколебимого критерия – Христианства, Александре Анатольевне удается реально отобразить картину эпохи, подвергнуть ее критике.
В разделе, посвященном браку, материнству и воспитанию, Сердюкова обрушивается на идеалы тоталитарных государств, на безоговорочное стремление тоталитаризма подчинить своим интересам подрастающие поколения. Как педагог, она анализирует современные теории воспитания и ставит новые вопросы перед педагогической наукой; критикует “научный” фетишизм (с его тезисом: тело выше души, раса выше личности); отмечает, что современная пропаганда, возникшая в основном из военных нужд, обратилась в мощное оружие по нагнетанию массового социального психоза.
Культура, пишет она, прежде всего, является “ростком культа, чадом священнодействия, отношением, которое человек занял к явлениям в мире”. Критике подвергается и современная мораль, поскольку “этическая категория добра отождествляется с утилитарным понятием пользы – либо для индивидуума, либо для коллектива: государства, класса, партии”.
Устремляясь к высшим категориям – вечности, свободе, искусству, Сердюкова пишет вдохновенные страницы своих эстетических и философских построений, напоминающих философские теории русских мыслителей начала века – экстатичного композитора А. Н. Скрябина и утописта Н. Ф. Федорова: “Искусство – это самый надежный залог вечной памяти. Его ведет чувство полноценности, движет любовь, оно устремлено к блаженству. Искусство ведет борьбу с забвением, условностями, сиюминутностью, смертью. Оно самая совершенная реализация личности и является глубочайшей связью с вселенной”.
Затрагивая вопросы взаимоотношения теологии и философии, Сердюкова приходит к выводу, что Православию “предстоит сыграть приблизительно ту же задачу, которую выполнила греческая мысль в период становления христианской культуры в Византии, когда последняя объединила Восток и Запад, Христианство и культуру, философию и религию, не отвергая разум и красоту, античные законы и науку, – все впитала, осенила Крестом подготовила почву для всей духовной деятельности средневековья”.
Теория познания христианской философии, по Сердюковой, должна быть синтетической: “Сегодня необходимо примирить выводы и методы определенных систем – интуитивизм Бергсона, гносеологию чистого разума Канта…” Сердюкова пишет: “Будет создана теория познания мистического эмпиризма, раскроются возможности непосредственного соприкосновения духовных существ с нами еще не раскрытыми энергиями, действия их воплотятся во вселенной…”
В нашем беглом ознакомлении с публикациями А. А. Сердюковой необходимо указать еще на одну ее работу – большое эссе “Апология критики” (1939)[12], которое, по нашему мнению, представляет вершину творчества Сердюковой и сохраняет свою актуальность и поныне. Работа посвящена вопросам критики художественных произведений; в ней ведется разбор ступеней, по которым критику следует продвигаться при разъяснении, освещении, характеристике произведения искусства – в раскрытии его смысла и достоинств. “Критика по отношению к искусству занимает позицию, схожую с той, которую искусство занимает к природе”.
Следует наказ Александры Анатольевны:
“Писатель-критик должен высказываться настолько свободно, будто бы он один на свете, но свои суждения излагать, сознавая, что судьей его будет все человечество”.
Похоронив в Нови-Саде отца, мать и мужа, Александра Анатольевна осталась одна. В 50-х годах она удочерила сербскую девочку, воспитала ее, приобщила к русской культуре и обеспечила ей университетское образование. До выхода на пенсию Савица Даничич преподавала русский язык в престижной новисадской гимназии “Йован Йованович–Змай”. Она и опекала и похоронила свою вторую мать.
В Нови Саде Александра Сердюкова не забыта. В 1996 году вышло второе издание ее труда “Современность и христианство”[13]. Об этом труде писали Здравко Ягодич, Владета Еротич, Владимир Стеванов, а подробно Вера Миловавлевич, ее ученица и почитатель[14]. Она верно отметила: “В четвертом десятилетии ХХ века среди сотрудников сербских литературных и религиозных журналов регулярно мелькали четыре женских имени, одинаковой или близкой идейной и духовной направленности: Исидора Секулич, Ксения Атанасиевич, Десанка Максимович и – Александра Сердюкова[15].
Избранные статьи о русской литературе Александры Сердюковой опубликованы в 2018 году[16]. Статья о ней вышла в многотомной “Энциклопедии Нови Сада”[17].
По случаю публикации Трудов: „Женское лицо русской эмиграции. Лица. Судьбы. Традиция. Наследие“.
[1] Основные даты жизни и деятельности А. А. Розеншильд-Паулин. Нови-Сад, 1975 (машинопись). С. 4. – собрание автора.
[2] Возрождение (Париж), 1959, № 86 (3 стихотворения); 1961, № 111 (3 стихотворения); 1969, № 210 (7 стихотворений); 1970, № 221 (7 стих.); Современник (Торонто), 1971, № 22/23 (2 стихотворения).
[3] Совершенная любовь // Благовест (Новый Сад). 1925, № 1; Святая Русь. Видения брата Александра: Мистерiя. Новый Садъ, 1939, 20 стр.
[4] Руски Петрарка – Константин Баħушков // Хришħанска мисао (Београд), 1940, бр. 1/2 – 5/6; Мистична поезија Владимира Coловjeвa // Пут (Београд), 1933, св. 3–4.
[5] Личност и смрт Александра Пушкина // Летопис Матице српске (Нови Сад), 1937, књ. 347, св. 1.
[6] Там же, 1935, књ. 344, св. 1.
[7] Тургењев Европљанин и Тургењев Рус // Књижевни север (Суботица), 1933, књ. IX, св.12.
[8] Љубав у животу и делима Ивана Тургењева // Српски књижевни гласник (Београд), 1933, књ. XI/2.
[9] Личност Ф. Достоjевског у његовом стварању // Књижевни север, 1933, књ. IX, св. 7–9.
[10] Култ злата и типови тврдица у cвeтскоj књижевности // Летопис Матице српске, 1938, књ. 350, св. 5–6.
[11] Савременост и Хришћанство / Библиотека Хришћанског дела, књ. 16. Скопље, 1939.
[12] Aпологиja критике // Хришħанска мисао (Скопле), 1939, бр. 9–12.
[13] Александра Сердјукова. Савременост и хришћанство. Друго издање. Издавачка радионица “Расија”. Нови Сад, 1996, 256 стр.
[14] Вера Милосављевић. Хришћанство и Расијанство у делу Александре Сердјукове // Србистика/Serbica (Приштина), 1999. Број 1–2. стр. 115–165.
[15] Там же, стр. 115.
[16] Александра Серђукова. Заветно служење руској култури. Огледи и чланци. Приредила Вера Милосављевић. Гимназија “Јован Јовановић-Змај”; Руски центар Фонда “Руски свет”. Нови Сад, 2018, 359 стр.
[17] Енциклопедија Новог Сада. Књига 24. Главни уредник др Душан Попов. Нови Сад, 2004, стр. 320–321.